Тысяча дней Анны Болейн
Г е н р и х. Молчи, дружок; лежи себе спокойно и иа6ирайся сил. Я назову дофина Эдуардом. Английским королям, носившим это имя, всегда во всем везло. Оно приносит им успехи славу. Желаю, мой малыш, такой тебе удачи, такой блестящей славы, чтоб ты затмил их всех!
А н н а. Милорд, у нас...
Г е н р и х. Всю жизнь я, ваш король, просил у бога лишь только о6 одном: пошли мне, боже, сына, которому я передам престол. И вот господь дает мне даже больше, чем я просил: у малыша красивое и смелое лицо -- уже мужчина! -в глазенках виден ум...
Анн а. Мы назовем ее Елизаветой.
Г е н р и х. Мы назовем - кого?
Анн а. У нас с тобою дочь... Елизавета.
Г е н р и х. Как дочь? Так что же мне об этом не сказали?
Н о р ф о л к. Они боялись, сир. Я вызвался пойти: «Не может же он гнев сорвать на старце! Ну, четвертует на худой конец». Но мне велели ждать.
Г е н р и х. Они не правы. При всех превратностях необходимо смотреть судьбе в лицо. Не огорчайся, Нэн. Уж раз мы сделали здоровую девчонку, то, значит, сделаем здорового сынка. У нас еще он будет.
А н н а. Мне жаль, что так случилось, Генри. Я чувствую себя как будто виноватой.
Г е н р и х. Никто не виноват. Не только мальчики - и девочки нужны на свете. У ней прелестная и милая мордашка... Она мне нравится теперь - как девочка -ничуть не меньше. Что ж, будь здорова, Нэн. По6олыпе ешь, скорее поправляйся. Как встанешь на ноги, мы славно заживем. Пускай красавица немного подрастет, а после заведем сыночка. У нас все впереди. Я - на охоту, Норфолк. Поедете со мной.
Нор ф о л к. Кто - я, милорд?
Г е н р и х. Да, вы. Поедете со мной, чтоб развлекать меня возись с малюткой -
крамольными речами! Нэн, милая,
и вспоминай почаще обо мхе.
Ан н а. Я слушаюсь, милорд.
Г е н р и х. Ну, поцелуй меня (целует ее), и я пошел.
Ан н а. А ты не поцелуешь дочку, Генри?
Генрих. Когда она немножко подрастет, обрядится в ю6чонку, станет бегать. А впрочем, можно и сейчас! (Целует новорожденную.) Идемте, герцог... да заготовьте на дорогу шутку. Храни вас всех тут бог...
Свет гаснет.
Сцена четвертая
Генрих, как в прологе к этому действию, сидит за столом с
пером в руке.
Генрих. Мы все бредем по жизни с тяжкой ношей,
С невидимой котомкой за спиной,
завязанной тугим узлом,
надушенной сверх меры,
набитой смрадным прахом.
Вы раскрываете ее, чтоб спрятать
какой-ни6удь позорящий вас факт,
паскудство, что вы сами сотворили,
и там тайком сгноить.
Вы притворяетесь, что этой ноши нет,
стараетесь ступать легко, не гнуться,
а вонь отбить цветочными духами.
Поступки, вами скрытые в котомке,
вы отрицать пытаетесь, забыть,
из памяти их след изгладить:
ведь все они рисуют вас кретином,
преступником,
нечеловеком.
Но все, все это натворили вы:
натешились и вволю нагрешили,
а непотре6ство спрятали в суму.
Я тоже понаделал всяких дел
И сунул их потом в котомку.
Наверно, люди все не без греха,
так было в прошлом, есть и будет.
А вы, что тысячею глаз воззрились
из тьмы грядущих лет
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Публикации по теме:
