Развязка «Игроков»
УТЕШИТЕЛЬНЫЙ. Что ж, пожалуй. Оно, знаешь, даже и к лучшему. Я только сейчас вспомнил, что ни разу еще не писал ей. (Идет к столу, берет бумагу, пишет.) «Прелестнейшая и единственная! Всею душой стремлюсь к твоим…». Слушай, Швохнев,… «Но жестокая судьба разрушает задуманное нами…». Слушай, Швохнев, а я даже и не знал, что написанное слово может открыть в человеке такое, чего не скажешь изустно… «И как бы я хотел сейчас припасть…» Это, пожалуй, может составить преинтереснейшую статью в каком-нибудь журнальчике… «И прошу только одного – прощения и еще раз прощения…». (Запечатывает письмо, подает его Якову.) Снеси его немедля к ней, да, смотри не заверни по дороге к своей Агафье.
ЯКОВ. К Ефросинье-с.
УТЕШИТЕЛЬНЫЙ. Мало ли у меня разве дел, что должен еще помнить, как зовут твою пассию? Снеси немедля и скажи, чтобы тотчас же дали ответ. Слышишь?
ЯКОВ. Слушаю-с.
УТЕШИТЕЛЬНЫЙ. Так иди.
Яков уходит.
Явление VI.
Те же без Якова.
УТЕШИТЕЛЬНЫЙ. Так ты, стало быть, теперь в столице по делу?
ШВОХНЕВ. Я, брат, теперь капиталист. Я ведь пустил в оборот все, что приобрели мы на той ярмарке. Помнишь, как затеяли мы большую игру и сняли с тогдашних игроков двести тысяч?
УТЕШИТЕЛЬНЫЙ. Сильная была игра. Кругель, я помню, чуть не подвинулся умом, проведя без сна шестую ночь. Забавный был, право, этот Кругель, хоть и недалекий человек. Имел, впрочем, одно хорошее свойство – не говорить лишнего. Где он теперь, ты что-нибудь слышал о нем?
ШВОХНЕВ. Представь, он опять вспомнил, что он – немец, да и укатил куда-то в Саксонию. И вот уже года четыре ни слуху от него, ни духу.
УТЕШИТЕЛЬНЫЙ. Успокойся, должно быть, свое сердце с какой-нибудь Каролиной или Амалией. Помнишь, как мы чуть было не женили его на карточной колоде? Как же называл ее тогда тот молодец, которого мы окрутили на восемьдесят тысяч перед тем, как взяли наш куш на ярмарке? Не будь у нас его денег, не сделали бы мы такую игру. Да как, бишь, звали его колоду?
ШВОХНЕВ. Аделаидой Ивановной.
УТЕШИТЕЛЬНЫЙ. А его самого?
ШВОХНЕВ. Разве забыл – Ихарев.
УТЕШИТЕЛЬНЫЙ. Надо, Швохнев, быть истинным поэтом в своем деле, чтобы назвать человеческим именем любимый инструмент своего мастерства. Ихарев… Ихарев… Провели мы его тогда наилучшим образом, но только было в нем, знаешь, что-то такое, чего нельзя было отнять, даже забрав все его деньги. Что-то высшее, чем наш простой земной расчет. Кант вот, тоже пишет…
ШВОХНЕВ. Ты, я вижу, стал почитывать книги? Это кто же такой, Кант? Эконом?
УТЕШИТЕЛЬНЫЙ. Да, я теперь много читаю. Здесь, в Петербурге мне никак нельзя показаться неучем.
ШВОХНЕВ. Я слышал, что теперь не просто каждый старается соблюсти свой интерес, а на все должна быть своя идеология. Прежде-то все было просто – у кого больше денег, тот имеет всегда и почет, и людскую благосклонность.
УТЕШИТЕЛЬНЫЙ. Вот видишь, и ты тоже говоришь, что деньги лишь средство, а цель же совсем в другом.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Публикации по теме:
