Актриса
В то время невозможно было даже предположить, что через несколько лет рухнет империя. А через пару дней Мишу вызвали в КГБ и попросили заткнуться навсегда. Это было большой ошибкой с их стороны. Кого угодно можно было об этом просить, только не Мишу. После таких хлопот он стал кричать во все горло о безобразиях в стране, о жуткой машине власти – КГБ. Об этом вспомнить страшно. Его забрали в психушку, кололи какими-то страшными препаратами, а он себе в своей камере писал математические статьи, умудрился даже какое-то открытие сделать. А я играла в театре, между репетициями бегала в психушку, после спектакля встречалась с западными корреспондентами, по утрам названивала всякому начальству в надежде на помощь. Но где там. Знакомые, друзья – все отвернулись, что уж говорить о высокосидящих товарищах.
Полгода он отбарабанил в психбольнице. Пришел похудевший, но несломленный. Когда его выпустили, он был таким худым, таким истощенным, что смотреть на него без слез было невозможно. И опять началось – ежедневные походы в КГБ на допросы, называемые переговорами. Вам такая жизнь, милые мои, и не снилась.
И тогда я себе сказала: 'Я сделаю все, чтобы мы уехали отсюда. Я лягу костьми, но не позволю этим подлецам и негодяям погубить моего мужа!' И я стала каждый день капать ему на мозги. А он твердил свое – он должен жить здесь, это его Родина, он будет продолжать бороться за права человека. Листовки, публичные выступления, интервью, психушки. С работы его, конечно, попросили. Но не в этом дело, денег нам хватало – я работала, и Миша получал достаточно за всевозможные математические статьи, за политические выступления в западной прессе, на телевидении.
Нам нужно было бежать. Еще немного и, мне кажется, его бы просто убили. Я стала говорить, что ужасно себя чувствую, что врачи подозревают у меня рак, который на этой стадии могут вылечить лишь лучшие западные специалисты. Я готова была на все. Благо, у меня был врач, старый мой приятель, человек верный и порядочный, который согласился петь под мою дудочку. Мы врали напропалую. Я каждый день жаловалась, говорила, что чувствую себя ужасно. Доктор указывал конкретные клиники, где работали светила. Наконец, я сделала последний отчаянный шаг – уволилась с работы. Если б вы знали, сколько он меня уговаривал поехать полечиться, билеты покупал, но я твердила свое: 'Без тебя я никуда не поеду'.
Вся эта канитель продолжалась, я думаю, в течение года. Но за этот год я прожила лет двадцать. Я знала, что делала. Нам разрешили выехать, точнее говоря, нас с огромным удовольствием выперли из страны, чтобы больше никогда туда не впустить. Провожали с почетом, до самого трапа с кагэбэшной охраной. Он плакал, слезы непрерывным потоком бежали из его глаз, он их не вытирал, смотрел на провожавших нас кагэбэшников непонимающими глазами и плакал, плакал, плакал.
Ах, господи, ну конечно же, он все понимал, не будет ему дороги назад, все мосты сожжены, ничего больше не будет.
Кварцвиниловый ламинат кварц виниловыи ламинат.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Публикации по теме:
